История в лицах

Иван Григорьевич Григорьев

Годы Большого террора

В годы Большого террора над жизнью Ивана Григорьевича нависла смертельная опасность: церковных активистов арестовывали в первую очередь. Вдобавок другой член двадцатки, арестованный в феврале 1938 года, дал показания на него следующего содержания: «Григорьев Иван Григорьевич работает на Ижорском заводе. По поручению Козлова вел агитацию, особенно среди молодежи, за отказ от службы в Красной армии. Распространял контрреволюционные провокационные слухи о якобы «плохом» материальном положении рабочих в СССР. Посещал нелегальные сборища участников организации, на которых принимал активное участие в обсуждении с антисоветских позиций мероприятий ВКП/б/ и Советского правительства. Группировал вокруг себя баптистов, работающих на Ижорском заводе» (АУФСБ по СПб и ЛО, АУД № П-76597).

В разгар террора этих показаний было достаточно для ареста и вынесения расстрельного приговора, но Господь отвел занесенный над Григорьевым меч.

К 1938 году большинство ленинградских братьев было арестовано, многие расстреляны, в начале года было закрыто последнее собрание. Многие верующие были высланы, другие затаились. Израненная Церковь спустилась в катакомбы. Иван Григорьевич, вместе с теми, кто сохранил мужество, посещал тайные общения верующих по квартирам. Это было опасно, за участие в этих собраниях можно было поплатиться, но он любил общие молитвы, совместное чтение Библии, братское общение и не мог жить без этого.

Хранимые Господом, они с женой пережили страшную блокадную зиму. В июле 1942 года супруги были эвакуированы в Чувашию в город Чебоксары. Там в кругу новых знакомых Иван Григорьевич свидетельствовал о Боге. Его духовный труд не был тщетен. В Чувашии ему удалось духовно воспитать двух молодых девушек, несмотря на то, что сначала они с Григорьевым были в плохих отношениях.

В октябре 1945 года Григорьевы вернулись в Ленинград, и до мая 1946 года Иван Григорьевич работал дворником по Лиговской улице, дом 65. Эта работа позволила ему получить жилье. Затем он, будучи пенсионером, нигде не работал. Жизнь после войны была голодная. В частном порядке Григорьев занялся скупкой и продажей на Кузнечном рынке облигаций государственных займов и разных промтоваров, о чем он говорил: «При советской власти на пенсию прожить невозможно, в связи с чем люди вынуждены идти торговать, что делаю и я. В 1946 и 1947 годах я на рынке "барахолке" покупал иногда старые поношенные вещи и потом перепродавал их по более высокой цене. Таким путем я получал средства, часть которых тратил на себя и жену, которая с 1944 года находилась на моем иждивении, а на оставшуюся часть приобретал облигации госзаймов. Облигации госзаймов я покупал для того, чтобы сделать сбережения на старость».

Осенью 1946 года открылся молитвенный дом на Охте. Испытывая духовную жажду, Григорьев посещал все богослужения. В конце 1946 года на Рождественские праздники Иван Григорьевич посетил Западную Белоруссию, где вместе с пресвитером М.А. Скипером ездил по деревням и организовывал собрания верующих.

Вернувшись из поездки, он в молитвенном доме на Охте среди верующих рассказывал с воодушевлением: «В Чувашии мне удалось приобщить к нашей вере только двух девушек, а вот в Белоруссии мне удалось создать группу верующих из комсомольцев, в одной местности вся комсомольская ячейка стала верующей. Я очень рад, что это сделал. Эта комсомольская группа приобщилась к нашей вере и вместе со мной ездила по деревням, я был проповедником, а эти бывшие комсомольцы моим хором».