Комментарии

Для баптистов последнее время охарактеризовано несколькими событиями в общественной жизни страны. Резонансно для настроения общественности, как для политологов с религиоведами, так и для обычных зевак, с одной стороны, набирающая силу антиклерикализация. Она особенно характерна для ее негласного представителя Александра Невзорова. А кульминация этих настроений – панк-молебен Pussy Riot. Все это происходит сегодня наравне с диссонирующим избранием мэра Тольятти евангельского христианина Сергея Игоревича Андреева.

Антиклерикализацией как антицерковным явлением в России никого не удивишь. Достаточно просто посидеть в интернете: в блогах, Фейсбуке, форумах и в Твиттере, чтобы понять как тяжело у РПЦ с имиджем, как среди рядовых «сетевых хомячков», так и самых «заправских хомяков». Последние исключительно не хотят приручаться перед радиационной информацией государственных агиток с голубых экранов. Помнится, когда в первой половине девяностых, глядя на то, как при президенте Ельцине Русская Православная Церковь стала набирать общественный вес и притеснять молодые евангельские церкви и миссии, зеваки могли угрюмо или даже сочувственно отмечать, что московская патриархия рубит сук, на котором сама же и сидит. Вообще, тут провидцем быть не надо, чтобы самому дойти до таких соображений. То же самое можно сказать и о «телевизионных» проповедниках «евангелия процветания» среди протестантов.

Однако интересна и поучительная «ответная реакция» на «панк-молебен» молодых хулиганок со стороны «верных чад» от православия. Возможно, читатели уже знают, как отреагировал Всеволод Чаплин, Максим Шевченко, Михаил Леонтьев, некоторые представители «Единой России» и другие общественные фигуры. Реагировали жестко. В духе инквизиции. Так, что другие православные от этого в отчаянии только ломали руки. Конечно, никто из христиан не будет в восторге, когда на их частной территории устраивают такие вот вещи. Но вопрос вот в чем: как на эти оскорбления реагировать. Ведь и реакция противление злу физической агрессией может кое-что сказать об обиженном. Может быть, такие антиклерикальные явления похожи на нездоровые явления в организме, которые вылезают в виде болячек? Они есть везде. И кому приятно увидеть утром в зеркале на своем лице нахально подмигивающий прыщик.

Участниц группы Pussy Riot предлагали оштрафовать в пользу храма, вылупить плетью, дать срок от 3 до 7 лет, даже сжечь на костре, но явно не миловать. По-христиански не миловать… Всеволод Чаплин, считает, что «осквернение храма хуже убийства…». Вообще, протоиерей возвращается в своих диалогах и интервью к какой-то неудобовразумительной ветхозаветной риторике, которая вряд ли выдержит критику новозаветного специалиста по этике. Медиевисту это напомнит расправу католической церкви в Испании XIII века с инакомыслящими, которых церковь тоже, разводя руками, с вздыханиями и причитаниями «передавала» светской власти. На сожжение.

Девушкам теперь грозят сроком в семь лет тюремного заключения. И лишь одинокий голос протодиакона, «охотника на протестантов» Андрея Кураева, кажется, (что очень даже показалось удивительным) весьма гуманным. Его реакцию мы бы назвали не только мудрой, спокойной и полной философского безучастия, но и исключительно правильной и нравственной для христианского проповедника. Спокойная реакция православного проповедника, на наш взгляд, демонстрирует силу и величие. Православный миссионер предложил пригласить девушек в масленицу в церковь и накормить блинами с чаем. Т. е. собрать им горящие уголья на голову (Рим. 12:20). Заметим, это очень даже по-христиански (хотя потом А. Кураев под давлением, на наш взгляд, несколько изменил риторику). Примерно в таком же духе высказался на «Эхе Москвы» Юрий Шевчук (да и много других православных верующих), который поддержал протодьякона: «Согласен с Андреем Кураевым, простить надо… не по-православному это (реагировать жестко на эту группу. – Примеч. В.Ш.). Послушаешь Чаплина – просто жить не охота… Он не говорит иногда, как христианин. Как христианину мне это не понравилось, но как христианин – я их простил. А вообще, девки мне понравились…».

Подобная реакция типична для многих религиозных фундаменталистских настроений во все века. Фундаментализм в данном случае, это не просто зацепка за «основания/фундаменты» в богословии церкви. Скорее, фундаментализм – это воинственность и невежество. Нежелание понять оппонента. Бездумная и безучастная, горькая и желчная реакция на все, что не соответствует своей же догматике. Фундаменталист, христианский, иудейский или исламский, в действительности за религиозным ликом и прорелигиозной риторикой бережно прячет свою внутреннюю агрессию и комплекс нерешенных внутренних конфликтов. Ему не ведома благодать, и он живет только по закону талиона (lex talionis – принцип мести). Напоминает это то, что однажды произошло между великим русским писателем Львом Толстым и той же русской государственной церковью много лет назад. В его ответе на решение Синода об отлучении от церкви мы чувствуем не только нотки негодования о несправедливом (при наличии аргументации писателя) решении, но и беспокойство о своей жизни и безопасности:
«Оно представляет из себя то, что на юридическом языке называется клеветой, так как в нем заключаются заведомо несправедливые и клонящиеся к моему вреду утверждения. Оно есть, наконец, подстрекательство к дурным чувствам и поступкам, так как вызвало, как и должно было ожидать, в людях непросвещенных и не рассуждающих озлобление и ненависть ко мне, доходящие до угроз убийства и высказываемые в получаемых мною письмах. «Теперь ты предан анафеме и пойдешь после смерти в вечное мучение и издохнешь как собака... анафема, ты, старый черт... проклят будь», пишет один. Другой делает упреки правительству за то, что я не заключен еще в монастырь, и наполняет письмо ругательствами. Третий пишет: «Если правительство не уберет тебя, — мы сами заставим тебя замолчать»; письмо кончается проклятиями. «Чтобы уничтожить прохвоста тебя, — пишет четвертый, — у меня найдутся средства...» Следуют неприличные ругательства. Признаки такого же озлобления после постановления синода я замечаю и при встречах с некоторыми людьми. В самый же день 25 февраля, когда было опубликовано постановление, я, проходя по площади, слышал обращенные ко мне слова: «Вот дьявол в образе человека», и если бы толпа была иначе составлена, очень может быть, что меня бы избили, как избили, несколько лет тому назад, человека у Пантелеймоновской часовни».

Вопрос этот остается актуальным на все века: есть ли разница между использованием нравственной потенции силы и самим преступным насилием. Тонко все.

Поэтому вопрос о противлении злу силой имеет определенное философское обоснование. Но в данном случае, когда мы говорим об оскорблении, касающегося института (церкви), вопрос о противлении злу может быть поставлен иначе. Воображение людей несколько экзальтированно тем фактом, что церковь стала частью общественной жизни. Раз так, девушки нанесли оскорбление обществу, а не церкви. При таком повороте угла зрения, конечно, девушки становятся преступниками. Но можно ли так судить о церкви с позиции Нового Завета?

Как было указано выше, РПЦ МП претендует на основную и даже высшую социальную нишу в нашем обществе. Поэтому, как видно, члены группы решили провести акцию именно в формате и в границах общественного института. Тогда как многие православные зелоты, считающие, что девушек надо наказать или даже казнить, рассуждают, что, де, певицы пришли явно не к себе домой и были незваными, храм для многих россиян – это именно общественное место. «Дом Мой домом молитвы наречется для всех народов» (Марк 11:17). Туда приходят поставить свечку, помедитировать перед иконой даже неверующие. А тут «нехристи» со своим панк-молебном. Интересно, если бы они выкинули это в каком-нибудь государственном музее, вызвал ли бы этот «экшен» такой же общественный резонанс? Или это просто корпоративная месть религиозного института?

Собственно, было ли это зло именно против самого христианства? Или это акция против каких-то ее нездоровых проявлений религиозной организации и тех институтов общества, которые на их взгляд работают не совсем и правильно? И противилась ли церковь этому «злу» действительно «мудрой силой», а не злом?

Злом за зло.

Око за око.

На оскорбление – местью карательного института полиции и суда.

Интересен еще и тот факт, к тому же, что русская церковь болезненно реагирует за нападки исключительно в свой адрес. Сколько в России, да и не только в РФ, было сожжено молитвенных домов? Как часто в наши собрания врывались националисты? Всякое бывало. Разве баптисты и другие евангельские христиане имели привычку мстить за себя? Мы даже устанем перечислять, как часто в наши церкви приходили просто пьяные «прохожане», пытаясь спровоцировать конфликт. Но их, как правило, всегда без кулаков и драк выпроваживали из церкви. А когда оскорбляют кандидата в Тольятти, разжигают межрелигиозную рознь, сажают политзаключенных, почему-то церковь в этом случае не печалится? И может быть, это еще одна из тех причин, почему официальная церковь теряет свой моральный авторитет в обществе.

И что поражает в этом случае наше евангельское христианское сознание, так это отсутствие самых элементарных принципов и проявлений христианской благодати. Дело в том, что общество в своей массе не является богословски подкованным. И часто люди довольствуются в своем рассмотрении тех или иных явлений посредством клише. Вот что точно рядовой обыватель в России знает о христианстве и церкви, так это то, что один из древних палестинских учителей сказал: Шлепнули тебя по одной щеке, поверни другую.

Когда кто-то оскорбляет или бьет меня – это моя физическая проблема. А когда оскорбляют и пинают ногами другого – это моя нравственная проблема. Оскорбили тебя? Что говорит апостол Петр? «Если злословят вас за имя Христово, то вы блаженны, ибо Дух Славы, Дух Божий почивает на вас. Теми Он хулится, а вами прославляется» (1 Петра 4:14).

Мы, христиане, конечно, можем очень долго обсуждать контекстуальные, экзегетические и исторические особенности этого пассажа из Евангелия Матфея. Дело в другом. Дело в том, что люди на каком-то уровне своего обывательского самосознания пока еще знают, что церковь и церковные люди должны отличаться скромностью и терпимостью. Христиане, извините за банальность, должны быть просто добрее, нежели нехристиане. Но когда они узнают, что патриарх московский отсуживает себе квартиру и просит компенсацию за причиненный ущерб в 26 миллионов рублей (в его квартиру проникла строительная пыль) людям кажется (собственно, и другим христианам тоже), что в нашем мире что-то с христианством не так. И это вызывает боль и тревогу за православие в России.

Во-вторых, когда христиане мстят, а не дают место «гневу Божьему» («Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу [Божию]. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь» Рим. 12:19), их месть, пусть и справедливая, может стать густым туманом и плотной пылью, которая затмит настоящее положение вещей. Месть как «око за око» может превратить из преступника или даже еретика страдальца и мученика. Человек верующий, который не желает мстить, видит этот мир несколько иначе, чем человек, только называющий себя христианином. Он умеет видеть в этом мире глазами веры невидимые связи и Существо, стоящее за занавесом. Бога. Поэтому не удивительно то, что происходит в среде либеральных критиков и в другой несколько экзальтированной на мистике православной части общества. «Наш ответ Чемберлену» на политическое противодействие церкви – появление в Новосибирске иконы Pussy Riot. Если это даже просто иронизация нашего общества, эта иронизация имеет некоторое основание.

Как же отдельному христианину, да и церкви реагировать на оскорбления и гонения? Интересно, что по этому поводу пишут библейские авторы. Особенно автор Послания к Евреям. Он отмечает радость. Непонятную для мира радость, которую выражают христиане при несоциальных несправедливостях: «Ибо вы и моим узам сострадали и расхищение имения вашего приняли с радостью, зная, что есть у вас на небесах имущество лучшее и непреходящее» (Евреям 10:34). Если же церковь покоится на силе своего патрона, т.е. государственной власти, она превращается в вавилонскую блудницу, покоящуюся на теле зверя женщину (Откровение 17 глава), т.е. тот религиозный институт, который противопоставляется чистой Деве, ожидающей своего Жениха (Иисуса Христа) – Церкви.

И последнее событие. Это избрание мэром Тольятти Сергея Игоревича Андреева. Для нас он примечателен тем, что его предвыборная кампания была ярко ассоциирована с братством евангельских христиан-баптистов… Хотя, сам он ассоциируется себя с евангельскими верующими. Только отметим, что на фоне кризиса «имиджего участия» РПЦ в жизни нашего общества, сквозь бетонные плиты прорастают особого рода политические ростки. То ли из усталости от безжизненности казенного религиозного института, то ли от желания попробовать на практике действенность «протестантской этики» волею судеб или с согласия Кремля – мы этого не знаем – С. И. Андреев был избран мэром этого города. Без всякого пиара нашего собрата можно лишь напомнить себе, что Сергей Игоревич стал не просто новым политическим фрагментом на фреске нашего унылого однообразия общественной и религиозной жизни. Но прежде всего тем мэром, чьи действия будут оценены заодно и в религиозном значении. И поскольку он стал первым ярким представителем нового общественного явления, с него и спрос будет во много раз больше. В его работе и служении сила Царства Божьего сможет получить свое благодатное и действенное проявление. Как и в работе многих других евангельских верующих, кто самоотверженно посвящает себя труду на благо общества. И их труд не будет тщетным (1 Коринфянам 15:58). Нас видят со стороны. Христиан судят не за веру, а за конкретные дела. И эти дела должны свидетельствовать о живой вере. Иначе наши пустые слова могут тоже превратиться в слащавую придворную риторику господствующей власти. И от этого да убережет нас Господь.

Виктор Шленкин,
"Баптисты Петербурга" www.baptist.spb.ru